«Спецоперация по удержанию власти»

Но все по порядку. Я уже писал о том, как был наблюдателем на выборах 4 декабря 2011 года — тогда, несмотря на беспрецендентные по размаху фальсификации, неравнодушные граждане прокатили партию «Единая Россия» и не дали набрать ей больше 50% голосов. Потом были невиданные по массовости для современной России митинги на Болотной, Сахарова, Якиманке в Москве, которые собирали десятки тысяч участников. Людей оскорбило то, что власть не считает необходимым считаться с мнением тех, кто голосовал не за нее. Тысячи людей записывались в наблюдатели на грядущие выборы президента, и появилась осязаемая надежда на то, что с ними фальсификации такого размаха станут невозможны, что власти побоятся открыто на глазах наблюдателей и всех граждан цинично переписывать протоколы, устраивать карусели, принуждать к голосованию за Путина и пр.

Когда я в свою очередь записывался в корреспонденты СМИ от газеты «Гражданский голос» на выборы, я держал в голове мысль, что нас много, что за нами закон и правда, что большУю часть фальсификаций реально зафиксировать и даже пресечь, если они будут происходить на глазах общественности. Я в очередной раз изучил тонны информации по процедуре прохождения выборов, десятки статей для наблюдателей о том, где и как нарушается закон и как это нарушение можно пресечь. Запасся на день выборов всеми возможными шаблонами жалоб и заявлений, помимо всех возможных корреспондентских документов у меня были направления на участки как наблюдателя, и даже одно направление как члена комиссии с правом совещательного голоса. Я знал, что, скорее всего, придется непросто, но я помнил, что я не один, что независимых наблюдателей только в Самаре многие сотни, а в Москве тысячи. И я чувствовал за своей спиной тех людей, что выходили на митинги — у нас одна цель — честность. Во всем. И на выборах в первую очередь.

4 марта 2012 года. Понеслась.

С 8.01 утра мой телефон стал подвергаться бесперерывной атаке — каждые 5 секунд шли звонки с неопределенного номера. Телефон пришлось отрубить, благо был второй. Как выяснилось позже, таким способом были заблокировано подавляющее число телефонов корреспондентов Голоса по России.

Выполняя редакционное задание, нам с коллегой на двоих предстояло посетить 10 участков на Мехзаводе и Красной Глинке. Посетить мы успели только 9. Из этих девяти участков нас допустили только на два: УИК №563 (Пансионат ветеранов войны и труда на Мехзаводе) и УИК №576 (Дом культуры «Искра» на Красной Глинке). На остальных нас отказывались регистрировать в реестре присутствующих на выдуманных и незаконных основаниях: то нет направления на их конкретный УИК, то газета наша не аккредитована в ТИКе (вообще бред!), то алкоголем от нас пахнет. Везде мы настойчиво требовали в соответствии с законом написать нам мотивированный письменный отказ, что было сделано в 2-х случаях из 7-ми.

На УИК №558 (школа №33 на Мехзаводе) председатель не пустил, так как нет направления на их участок. После 30 минут безуспешных попыток получить от председателя письменный отказ в допуске на участок к нам подошли сотрудники полиции и пригрозили применить к нам силу, если мы сию секунду не уйдем сами. Поскольку их угрозы звучали вполне решительно, а впереди было еще много работы, мы не стали испытывать одежду и кости на прочность и удалились.

Ситуации, когда нас не допустили на участки по противозаконным надуманым причинам, произошли также на:

УИК №562 (школа №33 п. Мехзаводе, получен письменный отказ), УИК №552 (Техникум промышленных технологий на Мехзаводе), УИК № 574 (школа №9, п. Красная Глинка, получен письменный отказ), УИК №578 (школа №118, п. Красная Глинка).

На УИК №577 мои коллеги пришли в 19.00, за час до закрытия участка, и принесли направление наблюдателя от Прохорова. Так им целый час промывали мозги, протянули до 20.00, после чего просто с полицией удалили из помещения.

Повсеместно, на большинстве участков сидели наблюдатели от Путина — на контакт не шли, в диалог не вступали, убегали. Наблюдателей от других кандидатов практически нигде не было, может, только на 2–3 участках. На некоторых участках наблюдателей как класса не было вообще.

На 7-ми из 9-ти участков нам, корреспондентам, запрещали производить фото- и видеосъемку под предлогом, что их комиссия приняла постановление, запрещающее снимать на их участке. Таким вот нехитрым образом члены комиссии пытались приостановить на своем участке действие закона N 2124–1 «О средствах массовой информации», прямо дающее право журналистам «производить записи, в т.ч. с использованием средств аудио- и видеотехники, фотосъемки…»

В обед составили жалобы на наш недопуск и повезли в Территориальный избирательную комиссию (администрация Красноглинского района, п. Управленческий). Дождавшись через час обедавшего председателя комиссии, подали ему жалобы, но в должном порядке принять их он не посчитал нужным и скрылся.

Но самое интересное ждало в конце. В 19.20 я явился на УИК №579 (Детская школа искусств №15, п. Красная Глинка) и подал председателю свои документы, наделяющие меня полномочиями члена комиссии с правом совещательного голоса от кандидата Миронова. Меня без вопросов на моих глазах внесли в реестр присутствующих. Все члены комиссии носили маски, лиц почти не было видно. В 20.05 начали подсчет бюллетеней. В 20.45, после грубейшего нарушения со стороны комиссии (не гасились неиспользованные бюллетени, просто были отложены в сторонку) и соответствующего замечания с моей стороны, все члены комиссии, до этого не проявлявшие никакой активности, хором начали спрашивать меня кто я такой, говорить, что первый раз меня тут видят.

Я им пояснил, что я член комиссии, все мои документы — у председателя, который меня и регистрировал. После этих слов в помещение вошли 4 полицейских, председатель принес реестр присутствующих и…что бы вы думали… продемонстрировал всем, в т.ч. и мне, что меня в том списке НЕТ! Не успел я сказать и пары слов, как двое сотрудников полиции схватили меня за руки и волоком выставили за дверь, затем вынесли мою куртку и вещи.

20.50. Я стою на улице. У меня от морального перенапряжения сильно болит голова. Зашел в аптеку, взял Нурофен.

Через десять минут я присоединяюсь к коллегам в пиццерии на Красной Глинке. Они уже сорок минут как там сидят — их даже не допустили на подсчет голосов. Я знал, что нарушения будут и был к ним готов. НА ЧТОБЫ ТАК?

Я не буду описывать другие нарушения, увиденные нами в тот день — там были и массовый подвоз избирателей на участок, и массовое голосование по открепительным удостоверениям, и ограничение прав наблюдателей на передвижение по участку, и прятание переносных урн, и отсутствие увеличенных копий протоколов, и отсутствие информации о составе комиссии и многое-многое другое. Все это было повсеместно, и об этом очень много уже писали наблюдатели, и вы наверняка все об этом слышали.

Поэтому лучше остановлюсь на тезисах:

1. Против наблюдателей и представителей СМИ была организована спланированная операция, целью которой было максимально затруднить сбор информации и фиксацию нарушений. Если во время голосования как-то пытались создавать видимость законности своих действий, то после закрытия участков даже не церемонились — удаляли всех, кто проявлял малейшую инициативу. По некоторой информации приказ не пускать корреспондентов Голоса была дана сверху из ФСБ.
2. Предварительная зачистка комиссий от независимых членов вкупе с первым пунктом создала ситуацию, когда содержание итогового протокола могло не отражать волеизъявление людей на этом участке, а лишь волю председателей вышестоящих комиссий (моей коллеге, тогда еще члену комиссии с правом решающего голоса на участке №579, за несколько дней до голосования была предложена взятка за то, что она выйдет из состава этой комиссии. После ее отказа ее на незаконных основаниях таки исключили).
3. Вся эта спецоперация была невозможна без тесного сотрудничества с органами внутренней разведки. Соответственно, думаю, излишне объяснять, в интересах какого кандидата действуют эти органы и, соответственно, вся избирательная машина.

Выводы:

1. Эти выборы, как и выборы 4 декабря — вовсе не выборы, а спецоперация по удержанию власти. И я, будучи свидетелем всего этого безобразия, не могу признать нового президента легитимной властью в Российской Федерации. Просто не имею для этого никаких оснований.
2. Говорят, что Путин мог победить и без фальсификаций, все равно набрал бы 51%. Я допускаю, что так могло бы быть, тогда я бы с чистой совестью признал его законным президентом. Так почему же он не решился вступить в честный бой против им же отобранных фиктивных соперников? Не потому ли, что он хочет быть не просто президентом, а всенародно избранным царем?
3. Жалобы по всем перечисленным эпизодам поданы или готовятся к подаче в прокуратуру. Так что если сейчас этот текст читает кто-то из председателей вышупомянутых комиссий, помните: вы — пешки в чужой игре, и как только запахнет жареным — ваши начальники покрывать вас перестанут, и вы останетесь один на один горой улик и доказательств вашей вины.

Кстати, все эти председатели и члены комиссий — наши с вами соседи. Они живут среди нас, также ходят на рынок, стоят с вами на одной остановке, сидят на соседнем от вас кресле автобуса, учат ваших детей в школах, награждают ветеранов по случаю юбилея победы. Поэтому первоочередную задачу я вижу в том, чтобы сделать достоянием общественности имена этих людей, которые считают, что им виднее, как вам лучше жить. Страна должна знать своих героев! В скором времени я и множество наблюдателей, которые столкнулись с произволом на выборах, выложим список этих людей.